- Наша задача, как органов правопорядка, какая? Правильно, нести, так сказать, порядок в массы.

Начальник горотдела задумался на секунду, хмуря невысокий лоб. Потом взмахнул рукой, как будто что-то вспомнив:

-Да, Шамшурин, Пешков, постарайтесь без этого своего, как всегда у вас, ну, как его…Ага, - разгильдяйства!

Очень довольный тем, что так быстро отыскал сложное слово, начальник эффектно рубанул ребром ладони по столу, ставя этим точку. Но, поскольку на столе лежал любимый пистолет, то руку он зашиб. Сыпануло известковой пылью, пара небольших обломков отвалилась от потолка. Чуть изменившись в лице и незаметно потирая ушибленную ладонь, начальник досадливо пробурчал:

-Интересно, куда деньги девают эти строители?!

Он прекрасно знал куда, просто это был эмоциональный всплеск. Утром Клава, жена, закатила истерику, желая непременно лепной потолок в гостиной к Новому Году. Видела по телевизору, в Эрмитаже, кажется.

- И не забудьте прихватить пару ёлок сюда, в отдел. Можно три… Берите четыре, там разберёмся. С задержанными аккуратнее, что бы я прэссе не объяснял потом, почему у нашего народа в обычае в нижнем белье в лес ходить под праздники. Да, Шамшурин?! - Начальник грозно глянул на усы Шамшурина, которые нервно вздрогнули.

- Да это было три года взад, Антон Сидорович, - проскулил обиженно подчинённый.

-Всё, кончили базар! Вперёд, бегом марш!

Шумная толпа весело рассаживалась в автобусе, ещё бы, не сидьмя сидеть под всебдящим оком начальства. Один лишь Шамшурин недовольно скрипел по поводу того, что он, дескать, не лесник, ёлки таскать. Пешков заговорщицки ткнул его кулаком под ребро и показал на подозрительно оттопырившуюся форменную куртку.

- Шо, взял?! Ну, молоток! - Кончики обвисших усов Шамшурина подпрыгнули вверх.

Проехали всего ничего, как водила объявил, что дальше придётся пешком. Бензина как всегда мало, может и в гараж не доехать. Служивая публика, конечно, роптала, но делать нечего, пешком, так пешком.

Примерно через час бодрого ходу были уже в лесу.

Ещё через полчаса два персонажа вспомнили о том, что необходимо отлить и приотстали малость от основной массы.

- Вот холодрыга,- сказал Шамшурин, - наливай!

Бесцветная жидкость бодро полилась в уютно подставленные стаканчики.

-Между прочим, - глубокомысленно заметил Шамшурин, - пластиковые стаканы вредны, я читал где-то…

-Так не пей, мне больше будет, - справедливо заметил Пешков, доставая из кобуры заботливо завёрнутые огурцы.

Совсем недалеко от них, превозмогая тяжесть хвойного дерева, на прогалину выбрался худощавый, длинный старичок в кургузом каком-то ватнике и шапке с болтающимися ушами. Старичок замер, увидев плотную засаду, и пустился наутёк прямо по снежной целине, резво вскидывая голенастые ноги в огромных валенках.

- Стой, стрелять буду, - заорал Шамшурин, пытаясь нащупать свой табельный. Наконец выдернул оружие из тесной кобуры, направил ствол вверх и нажал на спусковой крючок, зачем-то зажмурившись.

Громыхнул выстрел, вызвав целый снегопад с ветвей. Пешков уронил огурец в сугроб. Дед исчез из виду.

- Спортсмен, - заметил Шамшурин, задумчиво глядя вослед убежавшей ёлке.

- Как минимум, - уточнил Пешков, отыскивая в снегу упавший огурец.

Что-то наверху зашуршало, посыпалось, ломая тонкие ветки, и на Пешкова шлёпнулась ворона, выбив из рук вновь обретённый продукт.

-Пошли по следам, далеко не уйдёт, где-то у него машина ведь, - Шамшурин был преисполнен решимости поймать нарушителя.

- Пойдём, - согласился Пешков, отбрасывая ногой дохлую ворону и пытаясь понять, куда отлетел ценный овощ на этот раз.

Через пятнадцать минут, поняв, что они окончательно заблудились, Шамшурин вышел на связь с руководством.

- Чего сказали?! –Осведомился Пешков.

-Да всяко-разно… Вертолёт пришлют часа через два, если не найдут нас раньше. Наливай.

Шамшурин уселся на пенёк, давая отдых измученным ногам.

-Во, гляди, нора лисья! Ух, ты, дышит!

Пешков засуетился, подскочил к неприметному лазу в запорошённом доверху завале из деревьев и засунул голову почти целиком в нору, прислушиваясь.

- Давай, я дрыном тудой потыкаю, а ты стреляй, как выскочит. В глаз целься только, шкуру шоб не попортить,- Пешков деятельно подхватил обломок сосновой ветки и сунул в нору.

- Мех лисий – это да! А может их там две штуки, - направив пистолет в сторону лаза, рассудительно сказал Шамшурин.

Что-то страшно взревело и из сугроба, расшвыривая снег и слежавшиеся ветви, высунулась странная, вся взлохмаченная и в шерсти, огромная морда.

-Это кто?! – Удивился Шамшурин и, не дожидаясь внятного ответа, скоренько подскочил к близстоящему дереву, и ловко перебирая конечностями, взлетел к самой верхушке корабельной сосны. Чуть отдышавшись и удобнее устроившись на липких жёлтых ветвях, он с облегчением заметил и своего друга. Примерно на том же уровне, что и сам, только на соседнем дереве.

Где-то внизу, захлёбываясь рёвом и обдирая сосновые стволы, бесновался спросонок недовольный медведь.

-А ежели пульнуть? - Спросил Пешков, с сожалением нащупывая в кобуре остатки огурцов.

-Патронов мало, полезет, стрельну, - солидно ответил Шамшурин, не желая признаваться, что его пистоль где-то там, внизу, в сугробах.

- Зато нас с вертолёта лучше видать… Только холодно тут,- оптимистично настроился Пешков.

Смеркалось. И они затянули до боли родное, в ожидании вертолёта:

«Hаша служба

И опасна, и трудна,

И на первый взгляд

Как будто не видна…»