Так и есть: они умирают… Звенящие, протяжные, отрывистые, переливчатые, тихие, громкие…

Их очень, очень много.

Неотвратимо нарастает, захватывает, обволакивает, вплавляется в тебя оглушающее напряжение, обжигая сознание протуберанцами, заставляя гримасничать, в попытке хоть как-то ощутить…

Лишь иногда легчайший флер, ненавязчиво прикосновение событий, - приглушеннее с каждым днем. Вспыхивают и тут же тают в туманном облаке сновидений, иногда узнаваемые голоса, иногда просто звуки, неясные, неразличимые.

Совсем недавно такие яркие тона, рассыпаются бессмысленным эхом, и мелодия исчезает прежде, чем бывает услышана.

Как без привычного тембра, милых интонаций, без утешения объятий и завораживающего «моя..»?

Неужели возможно без легкого, воздушного «бзынь» фарфоровой чашечки о блюдце, без шороха осенних листьев под ногами, без барабанной дроби летнего дождя или стаккато весенней грозы?..

Картина онемевшего мира, обезличенная, заманчиво переливается пустынным маревом миража. Изо всех сил, напрягшись, вызываешь из памяти тот или иной тон, ноту, отзвук, пытаясь объединить их, сплавить в созвучие, но тщетно…

Не верно, что искусное владение письмом позволит выразить все. Нет, никогда буквами не передать тепло живого. Голос, как искусная метафора, заменит множество суетливых описаний…

Все плоско, незавершённо, не по-настоящему.

Не звучит больше музыка.

Я учусь видеть в наступившей тишине…