Такая она стояла… маленькая, тёмно-зелёные веточки. И ей было страшно одной.

Вокруг одни дубы кряжистые, да сосны в облака.

Шумит ветер, скрипят, злобно похохатывают хищные тени.

Особенно ветренной ночью. Очень темно и …очень страшно.

Рыскали вокруг кабаны, иногда из степи приходили волки.

Ничего им не стоило, случайно даже, растоптать ёлочку.

Недавно прошумело вдруг что-то, совсем рядом, странное, ужасное.

Она слышала, как ревело это пятнисто-зелёное чудище, ломало подрост и совсем взрослые деревья. Сосны беспомощно складывались с протяжным плачем, крича обезумевшими голосами.

Перепрыгивая упавшие стволы, в сизых облаках дыма двигались уродливые серые фигурки людей и что-то оглушительно хлопало…

Нечаянно она дожила до второго лета. Сама не понимала, как?!

Теперь её донимала жажда. Хотелось спрятаться. От палящего света и от прогорклого едкого дыма, что стлался иногда лесом с самой весны.

Заползти в обесцвеченные скрученные солнцем заросли травы, хоть куда-нибудь, прижаться к высокомерным старым соснам…

Ведь совсем недалеко.

Но тщетно, и она стояла, обжигаясь, стараясь не слишком высовываться, не разбрасывать по сторонам три свои бедные веточки.

-Эка тебя угораздило! – голос выдернул ёлочку из полуденного бредового марева.

Как же она не заметила, человек, такой же несуразно бесформенный, как и все они, весь в каких-то серо-зелёных с коричневыми разводами пятнах, закружил вокруг неё, что-то непрестанно бормоча, размахивая ужасными своими руками-ветками.

-Вот это, да-а!! Ты откуда здесь?! Ну, чудеса просто, ну, не поверят же, кому расскажешь...!

Неизвестно, за каким делом мужичок в лесу ходил. Что он там в жару искал, никто не знает.

Но увидел ёлочку. И стало ему удивительно. Очень удивительно. Не росли в тех лесах ели. Ни маленькие, ни большие, вообще никакие.

Слишком сухие края, степь рядом. Из обугленной, колючей степи дует горячим, раскалённым, жара невыносимая. Всё живое уходит где погуще, пониже, поближе к реке…, прячется.

Испугалась ёлочка, когда поняла, что её заметили. И даже позабыла, что пить ей хотелось каких-то пять минут назад. Стоит, обмерла вся и дрожать боится.

А мужичок вдруг развязал свой огромный вещмешок, вывалил оттуда гору непонятных предметов и ...большую бутылку воды.

***

В каждом, наверное, хуторе есть такой дед. Егоза и проныра. Доставало всех и вся. Едкая и неутомимая личность.

-Василий, чтой-то ты в самое пекло отрядился, нешто зверьё ещё есть?! - дед-егоза скромно выглядывал из-за обвисшего забора.

-Быть того не могёт! -деду очень хотелось ляпнуть ещё что-нибудь и по поводу тяжело нагруженного велосипеда, но он сдержался.

За спиной у Василия болтался карабин. Да и чёрт его знает, приблудного, что у него на уме.

Василий молчал и брёл дальше, упираясь в клячу-велосипед, размеренно и неторопливо, экономя силы.

Его долго ещё будут видеть в степи, или, если кто ближе к лесу встретит, где уже песчаники начинаются.

Движется маленькое дрожащее пятнышко в знойном неустойчивом воздухе.

И тоже покачают изумлённо головой, тащит человек изо всех сил, выдирая поминутно колёса из песка разбитой грунтовки.

Удивляются хуторские, куда ходит, зачем, что он там делает, почему, никому непонятно...